Почти невозможно определить: «что такое ДЦП для дэцэпэшника?». Пожизненный диагноз? Ограниченные физические возможности? Ограниченность во всём и на всю жизнь?..
        Пять лет назад в своём дневнике я записал следующую фразу: «…ДЦП не является недугом, это скорее форма жизни с ограниченными возможностями, за счёт которых духовный потенциал человека неумолимо возрастает». Да, наверное, так и есть. И, более того, ДЦП – форма жизни, при которой человек либо самосовершенствуется, либо потихонечку деградирует. Я говорю, прежде всего, о людях с тяжёлой формой заболевания. В частности у меня почти не тронута параличом лишь одна рука, всё остальное сильно поражено, значительно поражена и речь. Признаюсь, иногда бывает обидно, что «родился уродом, а не дураком» – слишком во многом нуждается душа, а реализовать себя, не имея возможности выйти за пределы собственной квартиры, совсем непросто.
        Говорят, человеку даётся одно и не даётся другое. Так и мне природа дала интеллект, но не дала физических возможностей. И ещё Господь наделил огромным интересом к жизни как таковой. Наверное, это обусловлено постоянным родительским вниманием и заботой. Лет до тринадцати-четырнадцати, я не чувствовал себя особо оторванным от сверстников. Несмотря на то, что я не ходил, у меня всегда были самые настоящие хоккейные клюшки, всевозможные мячи, лыжи… – всё то, что необходимо любому пацану, что воспитывает в нём настоящего мужчину. Сейчас я безмерно благодарен отцу и матери за то, что они не делали ставку на развитии лишь интеллектуальных способностей. Я никогда не был завален книжками, от меня никогда не требовали «пятёрок» и не наказывали за «двойки».
        …Конечно, не суждено было воплотиться самой первой моей мечте, – стать хоккеистом. Однако одно из самых ярких детских впечатлений было то, что я в тринадцать-пятнадцать лет стоял посреди комнаты и лупил шайбы в противоположную стену: начитавшись учебников по хоккею, я осваивал «щелчок» и «кистевой бросок». В те годы, едва научившись вертикально передвигаться по квартире, я взялся за клюшку! Расшибая в кровь локти, получая многочисленные ушибы от беспрестанных падений, я вновь и вновь вставал и «по-настоящему», не «на коленках», играл «в хоккей».
        Таким образом формировался характер (вновь возвращаюсь к характеру, и ещё не раз коснусь его), во многом определивший мою судьбу, к сожалению, не только в положительном, но и в отрицательном плане.
      Отличительными чертами моего характера были и остаются необузданность и чудовищное упрямство, некогда сыгравшие со мной злую шутку. …Первые самостоятельные шаги я сделал на исходе двенадцатого года жизни. К тому времени я вполне уверенно мог стоять, но шагнуть, не потеряв при этом равновесия, не мог. Людмила Матвеевна, инструктор ЛФК, долго билась со мной: уверенно стою, свободно хожу при поддержке мамы, а самостоятельно сделать шаг не могу.
        Усилия Людмилы Матвеевны не пропали даром. Трудно, медленно, но я наконец-то пошёл! Считали и записывали шаги: три, пять, семь, десять… По рекомендации ортопеда попробовали использовать ортопедические аппараты – ортезы. Считать шаги больше не пришлось, в ортезах я довольно уверенно держался на ногах. Вот тут-то моё упрямство и сыграло злую шутку. Максимализм, присущий тринадцатилетнему пацану, – научился ходить «в аппаратах», значит научусь и без них, – посадил меня в инвалидную коляску. …Увы, осознание некоторых поступков приходит лишь с годами.
        Оглядываясь назад, я всё чаще задаюсь вопросом: «смог ли бы я прожить по-другому?» Наверно, нет. Мудрость приходит с годами, лишь она могла поднять меня на ноги. Были физические возможности, не было жизненного опыта, не было осознания своего положения. В какой-то мере в этом есть и ошибка родителей: они во всём меня равняли со здоровыми сверстниками - я никогда не был ни «больным», ни «инвалидом». Если я во всём такой же, как все, то почему должен ходить в «баклажках» – в ортезах?! Это было единственным моим аргументом, все доводы против него я попросту отметал. Переубедить, увы, не удалось никому.
        Не знаю, хорошо это или плохо, но я всю жизнь боялся признаться себе в том, что я – инвалид. Боюсь и сейчас. Всё моё существование было направлено на то, чтобы доказать всем и, прежде всего самому себе(!), что я ничем не отличаюсь от «здоровых». Такое воспитание дало свои результаты: общеобразовательная школа, теперь университет и журналистика, стремление во всём быть самостоятельным и даже независимым. Но… помимо того, что так глупо упустил свой шанс научиться ходить, я во многом психологически подавлен. Будучи дэцэпэшником, да ещё в коляске, практически невозможно полностью адаптироваться в здоровом обществе, общества же «собратьев по несчастью» для меня не существует, два-три более-менее знакомых инвалида и всё! Безусловно, этого недостаточно для гармоничного развития личности. Пожалуй, теперь это для меня является единственной неразрешимой проблемой. На собственном опыте знаю, что ничто так не закомплексовывает, как дефицит общения. Когда его бывает невозможно преодолеть, начинаешь потихонечку абстрагироваться от людей: сначала от ровесников, потом и от всех остальных. Изо дня в день подавляя в себе интерес к женщине, в конце концов, начинаешь чувствовать себя ущербным. Уединяясь в своем мирке, забываешь о том, что жизнь кипит вокруг тебя, что ты пока ещё живёшь!..
        Подобное положение наверняка знакомо многим физически ограниченным людям. Как лучше поступить в данной ситуации? Не знаю! Поэтому очень часто ощущаю себя обречённым на жалкое пожизненное прозябание. С одной стороны, в такие минуты на помощь мне приходит учёба, работа, множество домашних дел и обязанностей. С другой стороны, когда несчастлив, ничто не приносит радости и удовлетворения, сама жизнь становится в тягость, ни в чём не находишь смысла. …Увы, не я один такой. Общаясь с другими «домоседами поневоле», довольно часто встречаю людей сломленных и несчастливых. Одни спиваются, другие - деградируют, сутки проводя перед экраном телевизора, третьи - тихо молятся, находя утешение в Боге, но ограждаясь от действительности. (К слову, ни один православный священник мне не сказал: «бросай всё, живи "духовной" жизнью». Напротив, батюшки всегда спешили помочь в учёбе и работе, всякий раз наставляя и благословляя на труд.) И когда у нас с родителями заходит разговор о том, как им тяжело со мной, в частности с моей учёбой, они всегда сходятся на одном, что «намного лучше потаскать тебя в университет», чем «оставить без работы». «Выйдет себе дороже» – всегда резонно подытоживает мама. Труд воистину спасает, облагораживает, возвышает душу.
        …С возрастом привыкаешь к своему положению, свыкаешься с мыслью, что ходить никогда не будешь, инвалидность как бы перестаёт волновать. В такой период очень важно не опустить руки, не поддаться судьбе. Поэтому самое существенное, важное в моей жизни – быть востребованным. Уверен, только в этом можно самореализоваться.