Искусство жить
Россия Амурская обл.
Когда Олеся была маленькой, она любила рисовать. Но работать хотела переводчицей с французского. Чтобы поехать в Париж. В 12-летнем возрасте Олеся лишилась обеих рук. Кто бы мог подумать, что после аварии она станет профессиональной художницей...
ГЛАВНАЯ ГЕРОИНЯ:
Олеся Матяш, художница
МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: В 1912 году на берегу реки Зея в Амурской области основали городок Алексеевск (в честь цесаревича Алексея). В 1917-м его, конечно, переименовали – в Свободный. В 1940-м в городе открыли детскую железную дорогу от города до деревни Бардагон; одна из станций называлась Сталинское Счастье. А в 1996-м совсем недалеко от Свободного построили второй по значению в стране космодром... Впрочем, к Олесе Матяш все это отношения не имеет. Она просто родилась и живет в Свободном. И очень хочет оттуда уехать.
Олеся называет то, что произошло с ней в двенадцать лет, именно так – авария. В тот августовский день десять лет назад они с 10-летним братом пошли встречать с работы маму. А по дороге был цех местной строительной фирмы МПМК-1, где на крючке от кран-балки любила кататься местная детвора. Брат стал Олесю подначивать: “А тебе слабо прокатиться? Девчонка! Слабачка!”
“А я всегда была такой правильной девочкой: хорошо училась, занималась французским языком. Но тут меня задело: ну и что, что девчонка, вовсе мне не слабо!”
Цех охранял вечно пьяный сторож, у которого Олеся попросила разрешения прокатиться.
“Я сразу сказала брату, что без разрешения взрослых кататься не буду. Такое у меня было воспитание. А сторож разрешил и ушел куда-то. Я взялась руками за крючок для грузов: он такой, как на подъемных кранах, знаете? С помощью пульта опускается и поднимается на длинном тросе, наматывающемся на блок под потолком…”
Олеся, раскачиваясь, висела на крючке, как вдруг он резко стал подниматься.
“Брат стал нажимать на кнопки пульта, пытаясь остановить движение. Но, видимо, механизм был неисправен и ничего не получалось. Трос быстро закручивался, брат в панике стал кричать, чтобы я прыгала, но было так высоко и, пока я решалась, меня затянуло на балку. Левую руку мне оторвало сразу, правую замотало тросом…”
Олеся упала с четырехметровой высоты. И первое, что увидела, очнувшись от удара, – расширенные от ужаса глаза склонившегося над ней брата.
“Я сказала, чтобы он бежал вызывать “скорую”. Сама встала и пошла к выходу, кровь хлестала вовсю. “Скорую” пришлось ждать часа полтора, несмотря на то, что больница была в трехстах метрах. Когда меня уложили на хирургический стол, последнее, что я услышала перед тем, как отключиться, были слова врача: “Правую руку попытаемся спасти…”
Руку не спасли. Ампутировали, потому что испугались гангрены. Помимо полной потери обеих рук Олесе тогда пришлось пережить неделю в коме – за то время, пока врачи не ехали, она потеряла почти пятьдесят процентов крови. Врачи положили ее в так называемую “палату смертников” и сказали маме, чтобы не надеялась – вряд ли девочка выживет. Это, в общем-то, чудо, что она все-таки выжила. В городе по поводу случившегося был большой резонанс, на МПМК-1 приехала с проверкой комиссия. Однако директору предприятия удалось откупиться, и комиссия дала заключение, что руководство МПМК не виновато. Родственники Олеси судиться с его директором тоже не стали: в таком маленьком городе, как Свободный, конфликтовать с “большими” людьми не имело смысла, у тех все равно все “схвачено”.
ПЕРВЫЕ ГОДЫ
После аварии за Олесей ухаживала бабушка, а школьные учителя ходили заниматься к ней на дом.
“Первое время мне было настолько тяжело, это даже невозможно передать. Было очень стыдно ходить по улице, все обращали внимание на мои пустые рукава, таращили глаза, а некоторые могли и спросить: “Ты что, дура? Что ты рукава-то выпустила?” До сих пор не могу привыкнуть к тому, что люди бывают настолько невоспитанными. Но тогда я еще не научилась им правильно отвечать…”
Я спрашиваю, были ли у нее после случившегося мысли, почему это произошло именно с ней, за что, не было ли обиды на судьбу, озлобления, отчаяния, нежелания жить.
“Никогда не было. Наверное, я просто была ко всему готова. Во-первых, в свои 12 лет я была внутренне намного старше своих сверстников. А во-вторых, в детстве мне повезло общаться с человеком, который многое объяснил про нашу жизнь и смерть”.
Этим человеком была взрослая женщина, поэтесса.
“Мне было лет десять, мы с друзьями гуляли во дворе, а она подошла к нам и прочитала стихотворение. Никто не обратил на нее внимания, а меня почему-то задело, и я напросилась к ней в гости. С тех пор Лариса Тимофеевна мне много рассказывала о Боге, о том, что жизнь может сложиться так или эдак, и все, что происходит с нами, не просто так, а для чего-то нужно”.
На вопрос о том, верит ли Олеся в Бога, она сначала не отвечает. Молчит. Потом говорит, что она точно не атеистка, но и догмам не следует. Скорее, она верит во вселенскую энергию и космический разум.
Несмотря на все, что случилось десять лет назад, Олеся не держит обиды на младшего брата. Виктор сейчас в армии, он вот-вот вернется домой. Олеся очень по нему скучает – брат для нее самый близкий и родной человек, который всегда ее поддержит и поймет.
На брата у Олеси нет никаких обид.
“Но он же не виноват! У него после аварии было очень сильное психологическое потрясение: случившееся очень изменило его, он ведь был не самым послушным ребенком. Виктор сейчас – мой самый близкий человек, он вот-вот вернется из армии”.
После аварии местные газеты стали регулярно писать об Олесе, и через два года о ней через местную религиозную организацию, куда Олесю привела Лариса Тимофеевна, узнали в Германии. И пригласили туда, предложив сделать протезы. Олеся поехала в Мюнстер.
“Это был огромный контраст с Россией: в Германии я поняла, что ко мне могут относиться как к нормальному, полноценному человеку. Там никто на меня не таращился, не задавал дурацких вопросов”.
Олесе сделали два разных протеза: левый – косметический (он никак не двигается, и делать что-либо с его помощью невозможно) и правый – механический. Вообще-то существуют так называемые биопротезы, “умные”, с программным обеспечением, позволяющие совершать очень сложные действия, почти как настоящие руки. Но если просто механический немецкий протез стоил около 15 тысяч долларов, то о стоимости биопротеза и думать не хочется. Тем более что за сервисным обслуживанием пришлось бы ездить в Москву, а это для Олеси целая история, которая тоже стоит денег. В Германии Олесе не только сделали протез, но и научили правильно им пользоваться, держать с его помощью предметы.
“Мне тогда было 15 лет. Вернулась домой и почувствовала, что стала взрослой. Я поняла, что никто за мной ухаживать всю жизнь не будет. Бабушка уже старенькая, мама тоже не может находиться рядом постоянно. Меня интересовало все то же самое, что и моих сверстников. Я хотела нормально жить, выйти замуж. И решила, что мне нужно развивать свои ноги – протезы уж очень тяжелые. Иначе я просто не выживу. Скоро я научилась даже картошку чистить: когда хочешь есть, а рядом никого – еще и не такому научишься”.
Олеся учится на заочном отделении художественно-графического факультета в педуниверситете в Хабаровске.
ХУДГРАФ
Со временем к Олесе вернулось желание рисовать. Она любила рисовать и до аварии, а вот теперь училась держать карандаш ногами. После школы она собиралась поступать на лингвистический факультет с основным немецким языком. Но знающие люди стали отговаривать: мол, таких, как ты, рисующих ногами, мало, не лучше ли тебе пойти на художественно-графический. Олеся подумала и согласилась. Год после школы ушел на подготовку к поступлению в Хабаровский педуниверситет.
“Я пошла в местную художественную школу. Когда все ребята ее уже заканчивали, я только начала заниматься”.
На заочное отделение худграфа Олесю приняли с первого раза.
“Заниматься я стала на общих основаниях. Ну кто бы для меня одной стал писать индивидуальную программу? Хотя обещали… Поблажки, конечно, преподаватели делают: к примеру, по начертательной геометрии – для меня этот предмет на общих основаниях просто нереален”.
“Я ПОНЯЛА, ЧТО НИКТО УХАЖИВАТЬ ЗА МНОЙ ВСЮ ЖИЗНЬ НЕ БУДЕТ”.
О ЛИЧНОМ Два года Олеся была замужем. Не так давно развелась. “Вот сейчас напишете об этом, и все подумают: он ее бросил. На самом деле инициатором развода была я и тем самым, думаю, очень облегчила человеку жизнь. Мы ровесники, и ему, наверное, еще рано брать на себя ответственность за такие отношения. Я видела, как ему тяжело в быту, как он иногда стесняется появляться со мной в общественных местах. Для него все-таки очень большую роль пока играет общественное мнение. Конечно, он изначально все понимал и был ко многому готов, потому что мы действительно любили друг друга. Но для мужчины его возраста это все очень тяжело, несмотря на чувства. Теперь я понимаю, что мне нужен взрослый человек с более зрелым отношением к жизни”.
Работы ОЛЕСИ
Олеся Любит рисовать автопортреты и вообще красивых женщин, чей образ полон Вселенской гармонии.
Рисует Олеся их, держа карандаш ногами.
СВОБОДНЫЙ – НАВСЕГДА?
В это сложно поверить, но сейчас Олеся живет одна. И практически все делает сама. “Я действительно могу делать сама почти все. И голову помыть, и одеться, если пуговиц всяких нет. Я даже макияж сама себе делаю. Ко мне иногда приходит девушка убрать и поесть приготовить. Я ей плачу – на это мне выделяются деньги из программы социальной защиты населения”.
Это вдобавок к пенсии по инвалидности в четыре тысячи рублей, которую выплачивает Олесе наше щедрое государство. Этой суммы как раз хватает, чтобы заплатить за квартиру, телефон и Интернет…
“В быту у меня проблем практически нет, что-то порезать и сварить я и сама могу, конечно. Сложность только в том, чтобы ездить куда-то, в другой город или даже за город, на природу. Я же художник, природу люблю. Как вы думаете, часто я там бываю? Если бы могла сама ездить, давно бы из Свободного уехала…”
Уехать из родного города – Олесина мечта.
“Здесь практически нет людей, которые могли бы понять меня, у которых бы были похожие интересы в жизни. Вот разве что в художественной школе. А я хочу продвигаться как художник: последнее время мечтаю о выставке в Хабаровске, только не знаю, как это можно устроить… Я бы куда угодно переехала, в любой большой город. Самое лучшее – куда-нибудь, где тепло. А то у нас тут вечно такой холод…”
Она уже участвовала в нескольких выставках, начиная со Свободного и заканчивая княжеством Лихтенштейн. Организаторы последней нашли Олесю через посольство во Владивостоке.
“А недавно я стала лауреатом международного конкурса “Филантроп”, в жюри которого был Сергей Михалков. Победители должны были ехать в Швейцарию, и губернатору в наш областной центр, Благовещенск, от организаторов пришло письмо, в котором была просьба оплатить мне дорогу. Губернатор пообещал и уехал, а его заместитель посчитал, что бюджету такие расходы ни к чему. Мне бы мецената…”
В разговоре я без всякой задней мысли как-то сказала Олесе: “Ну ты ведь не можешь зарабатывать сама”.
“Как это не могу? Могу! Сейчас я содержу себя сама, мне никто не помогает. С деньгами, естественно, не очень, а я, как и все девчонки, хочу хорошо одеваться. Не говоря уже о том, что нужно что-то есть и платить за квартиру”.
По словам Олеси, как-то так получается, что деньги всегда находятся: то кто-то картину закажет, то еще что-то. Под “еще чем-то” Олеся имеет в виду заказы, связанные с компьютерной графикой: постеры, буклеты.
“У нас в городе мало людей, понимающих в компьютерах, в дизайне. А мой бывший муж – программист, в этом отлично разбирается. Он занимался со мной, научил меня азам, а дальше я уже сама. На жизнь себе заработаю. Но продвинуть себя как художника мне сложно. Во-первых, я не очень-то представляю, что нужно для этого делать, а во-вторых, у меня нет средств. Мне ведь приходится оплачивать дорогу и питание человеку, который ездит со мной на сессию в Хабаровск!”Она признается, что если бы нашелся кто-то, кто мог ей в этом помочь, она не была бы против. Хотя пока что никакой очереди из желающих не видно… Несмотря на это, Олеся не теряет надежды уехать.
Cosmopolitan
Ноябрь 2006 |
.